Нижневартовск. Российские нефтяники осваивают трудноизвлекаемые нефтяные запасы. Они сейчас составляют 60% от всей доступной для извлечения нефти. Высокодоходные залежи нефти у нас остались лишь в Восточной Сибири, есть перспективы на Дальнем Востоке и Северном шельфе. Но уже всем ясно, что их добыча обойдется нам кратно дороже. Роснефть считает невозможным продолжение обустройства Ванкорского месторождения без налоговых льгот. А правительство невозмутимо повышает налог на добычу полезных ископаемых…
В газовой отрасли – другие проблемы. После финансового кризиса цены на газ не спешат подниматься в заоблачные высоты. Серьезную конкуренцию нашему газу в Европе начинают составлять поставки СПГ, в перспективе маячит раздутый прессой призрак сланцевого газа. Но пока проблемы Газпрома легко решаются за счет населения и промышленности, цены на газ ежегодно повышаются и этому процессу никакого конца не видно.
Похоже, непотопляемый корабль нашей нефтегазовой отрасли начинает давать течи во многих местах. Гибель ему не грозит, но не придется ли его спасать усилиями всей страны? Реальны ли амбиционные планы правительства нарастить российскую добычу до 530 млн. т/год и удерживать на этом уровне ближайшие 20 лет?
На эти и другие вопросы отраслевой общественности в режиме онлайн-конференции ответил эксперт Агентства нефтегазовой информации, член-корр. МАНЭБ Александр Хуршудов - независимый нефтегазовый аналитик, регулярно публикующий свои прогнозы как на сайте angi.ru, так и в других отраслевых изданиях.
Александр Хуршудов: Ответ на вопрос, прозвучавший в анонсе: Да, Энергетическая стратегия России ЭС-2030 предполагает увеличить добычу нефти к 2020 г. до 527 млн. тонн, и это не является абсолютно недостижимым. Восстановим налоговые льготы на Ванкорском месторождении, дадим государственные кредиты и опять же льготы для освоения месторождений им. Требса и Титова, Юрубчено-Тохомского и некоторых других, и в положенные сроки браво отрапортуем о достижении запланированных показателей. Это последние крупные запасы, разведанные еще во времена заката СССР.
Вопрос в том, кому и зачем это нужно?
Страны ОПЕК, располагая намного более крупными запасами нефти, добывают ее весьма рачительно. Ежегодные отборы там составляют 1,2%. У России они вчетверо выше. Более половины добытой нефти мы, будто в состоянии белой горячки, гоним на экспорт, радея о благополучии зарубежных потребителей. Разве через 10-20 лет эта нефть подешевеет?
Несколько лет уже пристально слежу за судорожными попытками Минэнерго управлять отраслью. Это вопиющая некомпетентность. Что хорошего можно сказать о ведомстве, если оно не в состоянии даже сформулировать ЦЕЛЬ своей работы?
Действующая программа ЭС-2030 в качестве такой цели провозглашает «обеспечение внутреннего рынка моторным топливом и нефтехимическим сырьем». Для решения такой задачи никаких действий не требуется, достаточно отказаться от экспорта. Тогда у нас нефти, слава Богу, на 40 лет хватит.
Лукавит Минэнерго. Прекрасно знает, что и стране, и, особенно, правительству позарез нужны нефтяные доходы в бюджет, но прямо сказать об этом как бы неловко. Тут же последуют новые вопросы.
Так сколько же нам нужно нефтяных доходов? До каких пор Россия будет взахлеб сосать нефтяную титьку, до момента, когда она лопнет? Или мы опять, как в СССР, будем не жалеть живота своего, чтобы каждая тонна нефти была с мясом выдрана из недр, каждая вторая тонна – продана за бугор, чтобы полученные деньги проесть или разворовать?
Разумеется, не только Минэнерго виновато в сложившейся ситуации. Минфин тоже никак не определится, сколько нам нужно нефтяных доходов. Для поддержки собственной важности он выдает нам страшилки. Полгода еще не прошло после заявления А. Кудрина о предстоящем снижении нефтяных цен до $60. Хоть бы для приличия пояснил, на какой кофейной гуще гадал. Сейчас цены почти вдвое выше, Дума в очередной раз перекраивает бюджет, а министр, наверное, готовит нам новые курьезы.
И все при деле….
Агентство нефтегазовой информации: В прошлом году произошло существенное снижение добычи нефти в Западной Сибири. Как Вы оцениваете нынешнее состояние нефтедобычи, в частности, в ХМАО? Не следует ли уже постепенно забывать о Западной Сибири как о главной нефтяной провинции страны?
Александр Хуршудов: Снижение добычи идет не только в Западной Сибири, но и по всей стране. Весь прирост добычи прошлого года обеспечен только Ванкорским месторождением, без него мы упали бы на 3 млн.т.
Вместе с тем, Ханты-Мансийский АО по прежнему остается главной нефтяной кладовой России, его остаточные запасы составляют примерно 6 млрд. т. Так что забывать о нем пока рано.
Но поскольку отрасль управляется скверными чиновниками они и думают, что нефть будет продолжать послушно течь из скважин. Оставшуюся нефть приходится добывать с большим трудом, нужно вытеснять нефть газом, применять химические реагенты, возрождать забытые 20 лет назад методы повышения нефтеотдачи, а они дороги. И никаких попыток стимулировать рост добычи нефти в ХМАО со стороны властей я не вижу.
Алексей Куртаев, Мегион, ХМАО: Как Вы оцениваете налоговую политику правительства РФ в нефтегазовой отрасли?
Александр Хуршудов: Известное правило: хочешь увеличить производство – снижай налоги. Мы сейчас готовимся сократить производство (и потребление) табака, и потому намерены поднять ВТРОЕ налоги на курево. То же и с нефтью. Очевидно, наше правительство хочет, чтобы подорожал бензин и мы стали меньше пользоваться автотранспортом. Хорошо бы сначала министрам оседлать лошадок или пересесть на велосипеды. Нынешняя налоговая политика неизбежно ведет к снижению производства нефти и потребления нефтепродуктов.
Притом, есть масса возможностей грамотным налогообложением стимулировать и разведку недр, и повышение нефтеотдачи. Поступления в бюджет при этом даже увеличатся. Известные специалисты-нефтяники не один раз выступали с подобными предложениями, но в ответ – тупое молчание.
Форум angi.ru, Северянин, ХМАО-Югра: Правительство ХМАО решило с 2012 года отменить 4-процентную льготу по налогу на прибыль для предприятий нефтегазовой отрасли. Если не ошибаюсь, то она сохраняется только на глубокое разведочное бурение или сейсморазведочные работы. Как вы это оцениваете?
Александр Хуршудов: Сама по себе региональная льгота по налогу с прибыли была установлена в период экономического кризиса, это была поддержка нефтяных компаний в период резкого падения цен. Сейчас цены выросли и необходимость в такой поддержке отпала. Не стоит забывать о том, что в мире налоги с прибыли нефтяных компаний значительно выше, чем в России.
Очевидно, Администрация округа хочет стимулировать разведку недр, вывести, хотя бы частично, эти инвестиции из-под налогообложения. Это правильно. Но в данной редакции новый закон будет иметь элементы дискриминации, потому что воспользоваться этой льготой смогут только крупные нефтяные компании. А представьте себе небольшое предприятие, у которого всего лишь 1-2 месторождения, где оно будет вести разведку?
Для того, чтобы устранить дискриминацию, нужно расширить сферу стимулируемых инвестиций так, чтобы любая компания могла их использовать.
Форум angi.ru, Марго, Нижневартовск, ХМАО: Уважаемый Александр Григорьевич, что же это получается: живем в нефтяной державе, а цены на нефтепродукты как в Америке, где нефть в основном ввозится. И в нынешнем году цены продолжают расти. Есть ли предел у этого роста, и какими средствами можно его хоть как-то обуздать?
Александр Хуршудов: Структура цен на бензин в разных странах различна, так что США в данном случае не совсем удачный пример. Американцы сами добывают достаточно много нефти, кроме того, из Ирака они импортируют нефть по весьма низким ценам. Наконец, американские компании добывают достаточно много нефти в слаборазвитых странах, часто по соглашениям о разделе продукции, и эта нефть тоже обходится им дешевле. Но главный вопрос все равно заключается в налогообложении. Американцы считают автомобиль и дешевый бензин неотъемлемыми признаками своей жизни, поэтому налоги на них относительно невысокие.
У нас же в структуре цены бензина налоги составляют БОЛЕЕ ПОЛОВИНЫ. Можно сколько угодно прессовать нефтяные компании, чтобы они снижали цены, но нефтяные налоги все равно растут, и цены неизбежно будут расти вслед за ними.
Нашему правительству надо бы честно объяснить народу, чего мы добиваемся. Недорогой бензин выгоден не только частному потребителю, но и стране в целом: снижаются издержки предприятий и даже бюджетных организаций. Это может стать мощным конкурентным преимуществом России. Если мы хотим иметь в стране недорогой бензин, то разницу между нашей ценой и ценой в Европе должна составлять экспортная пошлина. За ней нужно следить и подправлять по мере надобности.
Пока же правая рука нашего правительства на каждом телеэкране декларирует свои намерения сдерживать цены, а левая тихо поднимает налоги. Рассчитано на очень наивных людей…
Павел Шумов, госслужащий, Екатеринбург: Вы вините в ценах на нефтепродукты только государство. Уверены, что нет сговора между нефтяниками и продавцами топлива? А что думаете по поводу посредников вокруг нефтеперерабатывающих заводов?
Александр Хуршудов: Сговоры, безусловно, бывают. К тому же при нашей монополизации рынков они и не обязательны. Когда 2-3 крупные компании контролируют 90 % рынка нефтепродуктов в области, достаточно одной повысить цены, а остальные последуют за ней. Кто-то первый смекнул, что впереди посевная, повысил цену на солярку, другому начальство говорит: что спишь? И он тоже меняет ценники.
Тут, конечно слово за антимонопольной службой. И вроде бы она у нас деятельно с ценами борется, вон какие штрафы начисляет нефтяником. Только за всеми ей никак не успеть, метод выбран не тот.
А как должно быть? Если предприятие в своем регионе монополист оно свободные цены иметь НЕ МОЖЕТ. Есть государственные инспекции (та же ФАС), есть ассоциации потребителей. Вот им-то и надо представить ОБОСНОВАННЫЙ РАСЧЕТ удорожания продукции. Тут и начнется… Газпром регулярно увеличивает себе зарплату «для компенсации инфляции». Это ему потребители зарежут. Почему-то мне никто на инфляцию зарплату не увеличивает. У меня после кризиса цены снизились, а заработки, тем не менее, выросли. Пахать больше приходится. Это не возбраняется и Газпрому, уровень зарплат у него пока вдвое выше среднего по стране.
Вот тут-то и выявятся все посредники. Зачем они? Деньги отмывать? Вычеркнем из сметы. И никакой рост нефтяных цен на мировом рынке оправданием для повышения цен на бензин быть не может. В Европе, говорите, цены выросли? А в Саудовской Аравии – нет. Пишите письма.
Такая схема и существует в развитых странах, потому там монопольного положения боятся, как черти ладана, и пять заправок разных компаний стоят рядом.
Л. Зубова, ООО "Полигон-ТЭ, Татарстан: Александр Григорьевич, всегда очень внимательно читаю ваши публикации. И все-таки, в очередной 1111 раз, прошу вернуться к налогам. В частности к налогам на ТрудноИзвлекаемые запасы нефти.
ТрИЗы по добыче как известно делятся на две категории:
1. Собственно ТрудноИзвлекаемые (низкая проницаемость пласта-коллектора/высокая (более 200 сПз) вязкость нефти;
2. Реликвидация когда-то рентабельных скважин (восстановление ликвидированных и последующий вызов притока, получение нефти из когда-то совершенно обводненных скважин и т.д.);
Все это требует существенных затрат. А налоги - те же.
Что вы об этом думаете? Собирается ли государство каким-то образом стимулировать именно такие работы?
Александр Хуршудов: Да, трудноизвлекаемые запасы бывают разных категорий. В Америке и Канаде существует перечень видов запасов, которые считаются трудноизвлекаемыми. Низкая проницаемость, разумеется, туда входит, высокая обводненность, превышение проектного КИН, специальные методы вытеснения нефти.
Что касается восстановления скважин, иными словами, сложных ремонтных работ, то тут надо действовать осторожно. Можно привлечь сложную технику, и ремонт вам обойдется в сумасшедшие деньги. Примерно так сейчас ошкуривают западные ремонтники заказчиков в Индии. Средняя стоимость самого обычного ремонта там около 2 млн. долларов, а сложный может обойтись и в 8-10 млн., дороже, чем бурение новой скважины.
Думаю, в предоставлении налоговых льгот нужно быть осторожней с новациями, и ориентироваться на мировой опыт. А в мире такие работы стимулируются через льготы малому бизнесу. Помните Либерту с ойлфорума? Уверен – под каждый проект он регистрирует малое предприятие и вовсю льготами пользуется. Нам нужно просто более точно определить понятие малого бизнеса для нефтесервиса. Тут надо идти от масштабов. Грубо говоря, если крупное предприятие имеет выручку, в среднем, $ 300 млн., то меньше $ 15 млн. – это малое, от 15 до 60 – среднее, вот и устанавливайте льготы….
Собирается ли государство каким-то образом стимулировать именно такие работы? Не вижу ничего подобного….
Андрей Вашин, инженер, Пермь : Почему в нашей газовой державе постоянно растут цены на этот вид топлива? Что может остановить это?
Александр Хуршудов: тут есть два момента. Во-первых, среднедушевое ПОТРЕБЛЕНИЕ газа в России на 25 % больше, чем в США и в 2,8 раза выше, чем в Германии. Дешевый газ никто не экономит, только сейчас начали. Поэтому 2-4 ближайших года повышение цен будет как-то обоснованным.
Иначе что получается? Собираемся мы газифицировать небольшие города и села. Это хорошо, но работа эта заведомо для Газпрома убыточна, и эти убытки приходится покрывать за счет экспортных поставок.
А во-вторых, хотелось бы знать, до какого уровня эти цены будут подниматься? Газпром – классический монополист, обязан согласовывать свои цены и с государством, и с потребителями. Пожалуйте, опубликуйте вашу калькуляцию, да не в укрупненном виде (там черт не разберется), а в деталях, чтобы грамотные люди вполне могли в ней все понять. Это им жуть как не хочется, Газпром сейчас все устраивает, он втихую согласовывает свои наценки с комиссией по естественным монополиям. А там все уже свои люди…
Остановить рост цен должно государство, больше некому. Но оно на эту тему даже мяукнуть не хочет.
Я думаю, предел роста газовых цен для потребителя – 4500руб. за 1000 м3, для предприятий, может быть, ненамного выше. Конечно, в ЕС цены в 2-4 раза выше, но и зарплаты там соответствующие.
Артем Носков, геофизик, Тюмень: Почему в условиях трудноизвлекаемой нефти нефтяники все чаще прибегают к помощи иностранцев? Что не хватает отечественным компаниям, что бы стать более конкурентоспособными?
Александр Хуршудов: Если отвечать кратко, то не хватает ДЕНЕГ и ОПЫТА РАБОТЫ НА РЫНКЕ. Не хватает, как раз тех инвестиций (зарубежных, а лучше – отечественных), которые нужно вложить для модернизации производства. Опытных предпринимателей, директоров не хватает. Сегодня добрая половина директоров проблему заказов решает просто – путем отката. Такому директору не производство надо налаживать, а заказчика кормить. Какой у него опыт?
Вот сейчас я в составе команды российской компании работаю на рынке нефтесервиса одной из развивающихся стран. Наши цены – в 2-3 раза ниже, чем у западных грандов. Наше качество (не поверите!) – лучше. Впору широким фронтом развернуться на этом рынке, но не тут-то было. Английский у нас слабоват (практики мало), нужно учить людей языку. Программы нужно не арендовать, а закупать в пакете. Нужны руководители проектов, а их можно по пальцам перечесть. И на все это нужны деньги, а вложить их НЕКОМУ.
Тимофей Колодов, экономист, Москва: Читал ваши прогнозы по ценам на нефть. На данный момент они актуальны или есть какие-то корректировки?
Александр Хуршудов: Спасибо за внимание к моим работам. Нет, никаких оснований для изменения моих прогнозов я пока не вижу. В текущем году я по-прежнему ожидаю среднюю цену Brent на уровне $ 95 за баррель. Да, сейчас цена выше, но это спекулятивное движение, основанное на политической нестабильности в арабских странах. Самая крупная спекуляция, которую я наблюдал в 2008 г. продолжалась полгода. Нынешняя длится пока меньше четырех месяцев. К тому же накопилось много факторов способствующих снижению цен: ситуация в Египте и Тунисе стабилизировалась, в Ливии наступило равновесие, близятся выборы в США, подрастают запасы нефти. Летом я ожидаю снижения нефтяных цен до уровня $80-85, а к Новому году они опять должны вернуться в район $100. Вероятная среднегодовая цена Brent в будущем году – $105.
Эдуард Станков, сотрудник газовой компании, Новый Уренгой: Каковы, на ваш взгляд, перспективы Газпрома на международной арене? Не помешают ли реализации его проектов такие вещи как СПГ, сланцевый газ?
Александр Хуршудов: У Газпрома прекрасные перспективы на мировом рынке. Крупнейшие в мире запасы газа, десятилетиями накопленный опыт добычи и транспорта, мощная поддержка Российского государства. Его конкуренты о таком и мечтать не могут. Есть проблемы, как и у других российских предприятий, мало опыта работы в рыночной экономике, некоторый консерватизм чувствуется. Но все это преодолимо.
Самым серьезным конкурентом Газпрому на мировом рынке является СПГ. А лучший способ борьбы с конкурентом – купить его. Так и действуем, Сахалинский терминал СПГ уже работает, Штокман, правда откладывается, но есть и другие проекты.
Сланцевый газ тоже займет свою нишу, но не столько на мировом, сколько на локальных рынках. В США и Канаде его добыча будет расти, потому что более выгодных запасов там уже почти не осталось. В Европе, если найдут сланцевый газ, тоже будут его добывать. Но есть одна проблема, от которой пока отмахиваются. Массированные гидроразрывы пласта, проводимые неоднократно в огромном количестве скважин способны так деформировать породы, что начнутся небольшие землетрясения и оползни. Когда я первый раз написал об этом, НИКТО не поверил. Но в прошлом году в маленьком городке Гай штата Арканзас, где расположено месторождение Fayetteville Shale, зафиксировано 487 подземных толчков магнитудой до 3 баллов, в результате чего власти запретили любое бурение на территории. Думаю, проблема эта не так страшна, но заниматься ей все же придется.
Айрат Мингазов, нефтехимик, Башкортостан: Правительство решило к 2012 году довести степень утилизации ПНГ до 95%. Будет ли реально достигнут этот результат или этому что-то может помешать? И что ожидает компании в случае не выполнения постановления правительства?
Александр Хуршудов: Не помню, эта попытка четвертая или уже пятая? Результат будет тот же, что и у предыдущих. Нужно все же понимать, что Россия – не США, и не Нидерланды, там у любого источника газа рядом есть потребители. В России же до них нужно тянуться трубой сотни и даже тысячи километров.
Вот сейчас я ломаю голову, куда девать 100 млн. кубометров газа, которые на месторождении в избытке. Все газогенераторные станции уже предусмотрены, подогрев нефти и отопление промысла – тоже. До ближайшего населенного пункта 100 км, стоимость трубы обойдется в 20 раз дороже самого газа. Воду что ли в ближайшем озере греть, чтобы караси были жирнее?
Из-за разнообразных условий проблема утилизации газа в России ОДНИМ СПОСОБОМ НЕ РЕШАЕТСЯ. Давайте ее разделим на части.
Первая часть – крупные месторождения с ресурсами газа в миллиарды кубометров. Тут уж, извините, без надлежащей утилизации газа работать нельзя. Только почему именно 95 %, а не 90 или 85? Это ведь тоже от условий зависит. В глубоких залежах нефть содержит сотни кубов газа, он легко отделяется, можно добиться даже 98 % утилизации. А на старых месторождениях Поволжья этого газа – кошкины слезы, легонько парит из затрубного, попробуй тут добиться даже 70 % утилизации…Стало быть, цифра в каждом случае должна быть обоснована расчетами.
Вторая часть – малые месторождения, удаленные от потребителя, им этот газ девать просто некуда. Тут сейчас в темноте забрезжил свет: появились установки, реализующие процесс Фишера-Троппа, перерабатывающие газ на жидкое топливо. Если мы хотим этот вопрос решить, что нужно делать? Выделить из бюджета деньги, собрать мозговой трест, подготовить задание, объявить абсолютно открытый конкурс на разработку таких установок разной производительности. Хозяином такой разработки будет государство. Такой же конкурс на выбор завода-изготовителя, а затраты на науку производство окупит.
Только вот кто это будет делать? Минприроды? Смех один.
Станислав Говоров, рабочий, Томск: Александр Григорьевич, вот вы говорите: монополизм, монополизм... Ну а кто виноват-то, что у нас в стране вся нефть находится в руках нескольких человек? Что у нас вертикально интегрированные компании, у которых и добыча и переработка и реализация? Их что - теперь заставить продать перерабатывающие или какие-то еще активы? Выход-то какой?
Александр Хуршудов: За выходом далеко ходить не надо. В США всего 6 крупных нефтяных компаний, но законы о конкуренции там – дело святое. Не дай Бог, какая-то из них выйдет за рамки антимонопольного законодательства – штрафы огромны и неотвратимы. И не государство гоняется за ними с дубиной, проверяя объемы продаж, а сами компании за этим следят, да и за конкурентами тоже.
В России крупных компаний даже больше. Не вижу никаких препятствий для создания такой же системы конкуренции. Да, например, в Якутию или на Чукотку новые нефтяные компании не придут, не выгодно им. Пусть там останется одна, но никакого права на свободную цену у нее тогда быть не должно. Каждую цифру будут проверять местные власти и союз автолюбителей. Смею заверить – они смогут договориться, и цены в потолок не вырастут.
Всего-то и нужно: принять УМНЫЕ законы и добиться их исполнения ДРАКОНОВСКИМИ методами.
Сергей В., геолог, Горноправдинск, ХМАО: А каким вам видится будущее российской геологии? Следует ли ожидать подъема этой отрасли? В правительстве много говорят о создании концерна Росгеология. Даст ли это что-то?
Александр Хуршудов: Очень сложный вопрос, однозначный ответ на него дать трудно.
Единственной крупной геологической компанией в истории было МинГео СССР. И ведь здорово работала! Во многом ее питал высочайший энтузиазм руководителей и исполнителей. Какие гиганты: Салманов, Лурье, всех не перечислишь… Вообще – люблю и уважаю геологов за неуемную страсть к поиску неизведанного.
В западных странах (это, прежде всего, США и Канада) ничего подобного нет. Поисково-разведочная геология – дело рискованное, государство брать на себя риск не желает. Там энтузиазмом горят частные компании, потому что открытие хорошей залежи может озолотить, а неоткрытие – обанкротить. Но результаты там тоже - будь здоров, вся Северная Америка изрыта скважинами, энтузиасты в поисках сокровищ ее вдоль и поперек разбурили.
Вопрос в том, найдется ли у нас достаточное количество таких золотоискателей? Думаю, нет. По уровню предприимчивости России никогда не догнать США, да, думаю, и не нужно. Стало быть, копировать запад мы не можем, и организация крупной государственной геологической компании является более разумным шагом.
Но и полный возврат к СССР нам тоже не нужен. Энтузиазма сейчас поубавилось даже у геологов, велика вероятность, что такая компания будет тянуть с государства деньги, а работать вполсилы. Нужно настроить ее на рыночные отношения.
Для этого не следует ВСЕ геологические предприятия объединять в новую компанию. Пусть на рынке останутся и другие производители, подрядчики, пусть между ними сохранится конкуренция. Пусть эта компания развивает работы на экспорт, ведет разведку в развивающихся странах. Именно так сейчас действует Китай, и получается у него весьма неплохо.
Беда в том, что занимается организацией Росгеологии наше Минприроды, а это одно из самых слабых министерств, и рыночные отношения для него – тайна за семью печатями. Разговоры о новой компании идут уже два года, а результатов – ноль. Если Минприроды и дальше будет продолжать эту работу – ничего хорошего от этой затеи я не жду, все сведется к бумажному круговороту и перманентной реорганизации. Жалко – до слез.
Александр Абишев, инженер-нефтяник, Сургут, ХМАО: Какова ваша позиция по поводу бесконечного роста цен на электроэнергетику? Какие меры могут остановить этот процесс?
Александр Хуршудов: В какой-то степени рост цен на электроэнергию провоцируется ростом газовых цен. Существенную часть мощностей у нас составляет газовая генерация. Подход тут должен быть таким же, как и к Газпрому: монополисты должны согласовывать свои цены не только с государством, но и с объединениями потребителей. Но благодаря «реформе» Чубайса наладить контроль за монополистами здесь еще сложнее. Потребителю приходится иметь дело с ФСК, а та будет ссылаться на цены генерирующих компаний.
Думаю, пока дело не дойдет до массовых протестов против роста цен, наше правительство и пальцем не шевельнет. И такие протесты становятся уже реальной перспективой.
Ольга Мариничева, газета "Энергетика и промышленность России", корреспондент: Уважаемый Александр Григорьевич, недавно Газпром раскрыл - впервые в своей истории - объемы инвестиций в строительство газопроводов, что привело к новым обсуждениям инвестиционной политики Газпрома. Как Вы считаете, насколько открыта инвестиционная и закупочная политика Газпрома, насколько соответствует она как федеральному законодательству, так и целям и ориентирам, заявленным самим Газпромом?
Александр Хуршудов: Набор поставок у Газпрома огромный, невозможно одним махом оценить открытость всех процедур. По личному опыту могу сказать: дважды мне приходилось выигрывать тендеры газпромовских дочек, и оба раза за счет низкой цены и технической привлекательности наших предложений. Притом, тендеры не были абсолютно открытыми, на них приглашались по списку все, кто реально работал в этих регионах.
Из сообщений прессы знаю, что для массовых поставок предприятия Газпрома часто прибегают к услугам посредников, и, возможно, небескорыстно. Это, конечно, нонсенс. Есть неписанное правило для менеджеров: сумма контракта ни в коем случае не может превышать сумму активов подрядчика. Иначе он своим имуществом за качество контракта не отвечает. А у посредников все имущество – компьютер да арендованный офис, следовательно, крупные предприятия заключать с ними контракты просто не могут.
И прекратить эту практику весьма просто: хозяин (а это наше государство) должен принять управленческое решение, а любителей барашков в бумажке прилюдно наказать. Но хозяин почему-то этого не делает. Видно и ему что-то из баранины перепадает…
Но вообще-то пора ставить вопрос о том, что Газпром должен приносить стране ПРИБЫЛЬ. Те жалкие 1-1,5%, что он начисляет по дивидендам – это курам на смех. Любой депозит в банке приносит кратно больше. И ссылки на то, что концерн обеспечивает страну дешевым газом, уже свою актуальность теряют. Другие менеджеры тоже не в носу ковыряются, каждый делает свое полезное дело, но прибыль владельцам они приносят исправно. Вот тогда и открытость тендеров у Газпрома резко повысится.
|
